Сказка Хрупкая веточка

Хрупкая веточка - сказочника Бажова.Сказку можно читать детям онлайн, либо скачать к себе на телефон или компьютер в трех форматах fb2, txt, rtf. Больше произведений вы можете посмотреть в сборнике сказок в разделе Сказки Бажова



 

Понравилось? Поделись с друзьями:

Сказка рекомендована для чтения детям 6 лет

У Данилы с Катей, - это которая своего жениха у Хозяйки горы вызволила, - ребятишек многонько народилось. Восемь, слышь-ко, человек, и все парнишечки. Мать-то не раз ревливала: хоть бы одна девчонка на поглядку. А отец, знай, похохатывает:
- Такое, видно, наше с тобой положенье.
Ребятки здоровеньки росли. Только одному не посчастливилось. То ли с крылечка, то ли еще откуда свалился и себя повредил: горбик у него расти стал. Баушки правили, понятно, да толку не вышло. Так горбатенькому и пришлось на белом свете маяться.
Другие ребятишки, - я так замечал, - злые выходят при таком-то случае, а этот ничего - веселенький рос и на выдумки мастер. Он третьим в семье-то приходился, а все братья слушались его и спрашивали:
- Ты, Митя, как думаешь? По-твоему, Митя, к чему это?
Отец с матерью и те частенько покрикивали:
- Митюшка! Погляди-ко! Ладно, на твой глаз?
- Митяйко, не приметил, куда я воробы (приспособленине для размотки пряжи. - Ред.) поставила?
И то Митюньке далось, что отец смолоду ловко на рожке играл. Этот тоже пикульку смастерит, так она у него ровно сама песню выговаривает.
Данило по своему мастерству все-таки зарабатывал ладно. Ну, и Катя без дела не сиживала. Вот, значит, и поднимали семью, за куском в люди не ходили. И об одежонке ребячьей Катя заботилась. Чтоб всем справа была: пимешки там, шубейки и протча. Летом-то, понятно, и босиком ладно: своя кожа, не куплена. А Митюньке, как он всех жальчее, и сапожнешки были. Старшие братья этому не завидовали, а малые сами матери говорили:
- Мамонька, пора, поди, Мите новые сапоги заводить. Гляди - ему на ногу не лезут, а мне бы как раз пришлись.
Свою, видишь, ребячью хитрость имели, как бы поскорее Митины сапожнешки себе пристроить. Так у них все гладенько и катилось. Соседки издивовались прямо:
- Что это у Катерины за робята! Никогда у них и драчишки меж собой не случится.
А это все Митюнька - главная причина. Он в семье-то ровно огонек в лесу: кого развеселит, кого обогреет, кого на думки наведет.
К ремеслу своему Данило не допускал ребятишек до времени.
- Пускай, - говорит, - подрастут сперва. Успеют еще малахитовой-то пыли наглотаться.
Катя тоже с мужем в полном согласье - рано еще за ремесло садить. Да еще придумали поучить ребятишек: чтоб, значит, читать-писать, цифру понимать. Школы по тогдашнему положению не было, и стали старшие-то братья бегать к какой-то мастерице. И Митюнька с ними. Те ребята понятливые, хвалила их мастерица, а этот вовсе на отличку. В те годы по-мудреному учили, а он с лету берет. Не успеет мастерица показать - он обмозговал. Братья еще склады толмили, а он уже читал, знай слова лови. Мастерица не раз говаривала:
- Не бывало у меня такого выученика. Тут отец с матерью возьми и погордись маленько: завели Митюньке сапожки поформеннее. Вот с этих сапожек у них полный переворот в жизни и вышел. В тот год, слышь-ко, барин на заводе жил. Пропикнул, видно, денежки в Сам-Петербурхе, вот и приехал на завод - не выскребу ли, дескать, еще сколь-нибудь.
При таком-то деле, понятно, как денег не найти, ежели с умом распорядиться. Одни приказные да приказчик сколько воровали. Только барин вовсе в эту сторону и глядеть не умел.
Едет это он по улице и углядел - у одной избы трое ребятишек играют, и все в сапогах. Барин им и маячит рукой-то - идите сюда.
Митюньке хоть не приводилось до той поры барина видать, а признал небось. Лошади, вишь, отменные, кучер по форме, коляска под лаком и седок гора горой, жиром заплыл, еле ворочается, а перед брюхом палку держит с золотым набалдашником.
Митюнька оробел маленько, все-таки ухватил братишек за руки и подвел поближе к коляске, а барин хрипит:
- Чьи такие?
Митюнька, как старший, объясняет спокойненько:
- Камнереза Данилы сыновья. Я вот Митрий, а это мои братики малые.
Барин аж посинел от этого разговору, чуть не задохся, только пристанывает:
- Ох, ох! что делают! что делают! Ох, ох. Потом видно, провздыхался и заревел медведем:
- Это что? А? -А сам палкой-то на ноги ребятам показывает. Малые, понятно, испужались, к воротам кинулись, а Митюнька стоит и никак в толк взять не может, о чем его барин спрашивает.
Тот заладил свое, недоладом орет:
- Это что?
Митюнька вовсе оробел да и говорит:
- Земля.
Барина тут как параличом хватило, захрипел вовсе.
-Хр-р, хр-р! До чего дошло! До чего дошло! Хр-р, хр-р.
Тут Данило сам из избы выбежал, только барин не стал с ним разговаривать, ткнул кучера набалдашником в шею - поезжай!
Этот барин не твердого ума был. Смолоду за ним такое замечалось, к старости и вовсе не самостоятельный стал. Напустится на человека, а потом и сам объяснить не умеет, что ему надо. Ну, Данило с Катериной и подумали - может, обойдется дело, забудет про ребятишек, пока домой доедет. Только не тут-то было: не забыл барин ребячьих сапожишек. Первым делом на приказчика насел:
- Ты куда глядишь? У барина башмаков купить не на что, а крепостные своих ребятишек в сапогах водят? Какой ты после этого приказчик?
Тот объясняет:
- Вашей, дескать, барской милостью Данило на оброк отпущен и сколько брать с него - тоже указано, а как платит он исправно, я и думал...
- А ты, - кричит ,- не думай, а гляди в оба. Вон у него что завелось! Где это видано? Вчетверо ему оброк назначить.
Потом призвал Данилу и сам объяснил ему новый оброк. Данило видит - вовсе несуразица, и говорит:
- Из воли барской уйти не могу, а только оброк такой тоже платить не в силу. Буду работать, как другие, по вашему барскому приказу.
Барину, видать, это не по губе. Денег и без того нехватка, - не до каменной поделки. В пору и ту продать, коя от старых годов осталась. На другую какую работу камнереза поставить тоже не подходит. Ну, и давай рядиться. Сколько все-таки не отбивался Данила, оброк ему вдвое барин назначил, а не хошь - в гору. Вот куда загнулось!
Понятное дело, худо Данилу с Катей пришлось. Всех прижало, а ребятам хуже всего: до возрасту за работу сели. Так и доучиться им не довелось. Митюнька - тот виноватее всех себя считал - сам так и лезет на работу. Помогать, дескать, отцу с матерью буду, а те опять свое думают:
"И так-то он у нас нездоровый, а посади его за малахит - вовсе изведется. Потому - кругом в этом деле худо. Присадочный вар готовить - пыли не продохнешь, щебенку колотить - глаза береги, а олово крепкой водкой на полер разводить - парами задушит". Думали, думали и придумали отдать Митюньку по гранильному делу учиться.
Глаз, дескать, хваткий, пальцы гибкие и силы большой не надо - самая по нему работа.
Гранильщик, конечно, у них в родстве был. К нему и пристроили, а он рад-радехонек, потому знал - парнишечко смышленый и к работе не ленив.
Гранильщик этот так себе, средненький был, второй, а то и третьей цены камешок делал. Все-таки Митюнька перенял от него, что тот умел. Потом этот мастер и говорит Данилу:
- Надо твоего парнишка в город отправить. Пущай там дойдет до настоящей точки. Шибко рука у него ловкая.
Так и сделали. У Данилы в городе мало ли знакомства было по каменному-то делу. Нашел кого-надо и пристроил Митюньку. Попал он тут к старому мастеру по каменной ягоде. Мода, видишь, была из камней ягоды делать. Виноград там, смородину, малину и протча. И на все установ имелся. Черну, скажем, смородину из агату делали, белу - из дурмашков, клубнику - из сургучной яшмы, княженику - из мелких шерловых шаричков клеили. Однем словом, всякой ягоде свой камень. Для корешков да листочков тоже свой порядок был: кое из офата, кое из малахита либо из орлеца и там еще из какого-нибудь камня.
Митюнька весь этот установ перенять перенял, а нет-нет и придумает по-своему. Мастер сперва ворчал, потом похваливать стал:
- Пожалуй, так-то живее выходит.
Напоследок прямо объявил:
- Гляжу я, парень, шибко большое твое дарование к этому делу. Впору мне, старику, у тебя учиться. Вовсе ты мастером стал, да еще с выдумкой.
Потом помолчал маленько да и наказывает:
- Только ты, гляди, ходу ей не давай! Выдумке-то! Как бы за нее руки не отбили. Бывали такие случаи.
Митюнька, известно, молодой - безо внимания к этому. Еще посмеивается:
- Была бы выдумка хорошая. Кто за нее руки отбивать станет?
Так вот и стал Митюха мастером, а еще вовсе молодой: только-только ус пробиваться стал. По заказам он не скучал, всегда у него работы полно. Лавочники по каменному делу смекнули живо, что от этого парня большим барышом пахнет, - один перед другим заказы ему дают, успевай только. Митюха тут и придумал:
- Пойду-ко я домой. Коли мою работу надо, так меня и дома найдут. Дорога недалекая, и груз не велик - материал привезти да поделку забрать.
Так и сделал. Семейные обрадовались, понятно: Митя пришел. Он тоже повеселить всех желает, я самому не сладко. Дома-то чуть не цельная малахитовая мастерская стала. Отец и двое старших братьев за станками в малухе сидят, и младшие братья тут же: кто на распиловке, кто на шлифовке. У матери на руках долгожданная девчушка-годовушка трепещется, а радости в семье нет. Данило уж вовсе стариком глядит, старшие братья покашливают, да и на малых смотреть невесело. Бьются, бьются, а все в барский оброк уходит.
Митюха тут и заподумывал: все, дескать, из-за тех сапожнешек вышло.
Давай скорее свое дело налаживать. Оно хоть мелкое, а станков к нему не один, струментишко тоже требуется. Мелочь все, а место и ей надо.
Пристроился в избе против окошка и припал к работе, а про себя думает:
"Как бы добиться, чтоб из здешнего камня ягоды точить? Тогда и младших братишек можно было бы к этому делу пристроить". Думает, думает, а пути не видит. В наших краях известно, хризолит да малахит больше попадаются. Хризолит тоже дешево не добудешь, да и не подходит он, а малахит только на листочки и то не вовсе водится: оправки либо подклейки требует.
Вот раз сидит за работой. Окошко перед станком по летнему времени открыто. В избе никого больше нет. Мать по своим делам куда-то ушла, малыши разбежались, отец со старшими в малухе сидят. Не слышно их. Известно, над малахитом-то песни не запоешь и на разговор не тянет.
Сидит Митюха, обтачивает свои ягоды из купецкого материала, а сам все о том же думает:
"Из какого бы вовсе дешевого здешнего камня такую же поделку гнать?"
Вдруг просунулась в окошко какая-то не то женская, не то девичья рука, - с кольцом на пальце и в зарукавье (в браслете. - Ред.), - и ставит прямо на станок Митюньке большую плитку змеевика: а на ней, как на подносе, соковина (шлак от медеплавильного производства. - Ред.) дорожная.
Кинулся Митюха к окошку - нет никого, улица пустехонька, ровно никто и не прохаживал.
Что такое? Шутки кто шутит али наважденье какое? Оглядел плитку да соковину и чуть не заскакал от радости, такого материала возами вози, а сделать из него, видать, можно, если со сноровкой выбрать да постараться. Что только?
Стал тут смекать, какая ягода больше подойдет, а сам на то место уставился, где рука-то была. И вот опять она появилась и кладет на станок репейный листок, а на нем три ягодных веточки: черемуховая, вишневая и спелого-спелого крыжовника.
Тут Митюха не удержался, на улицу выбежал дознаться, кто это над ним шутки строит. Оглядел все - никого, как вымерло. Время - самая жарынь. Кому в эту пору на улице быть?
Постоял-постоял, подошел к окошку, взял со станка листок с веточками и разглядывать стал. Ягоды настоящие, живые, только то диво - откуда вишня взялась. С черемухой просто, крыжовнику тоже в господском саду довольно, а эта откуда, коли в наших краях такая ягода не растет, а будто сейчас сорвана?
Полюбовался так на вишни, а все-таки крыжовник ему милее пришелся и к матерьялу ровно больше подходит. Только подумал - рука-то его по плечу и погладила.
"Молодец, дескать! Понимаешь дело!"
Тут уж слепому ясно, чья это рука. Митюха в Полевой вырос, сколько-нибудь раз слыхал про Хозяйку горы. Вот он и подумал - хоть бы сама показалась. Ну, не вышло. Пожалела, видно, горбатенького парня растревожить своей красотой - не показалась.
Занялся тут Митюха соком да змеевиком. Немало перебрал. Ну, выбрал и сделал со смекалкой. Попотел. Ягодки-то крыжовника сперва половинками обточил, потом внутре-то выемки наладил да еще, где надо, желобочки прошел, где опять узелочки оставил, склеил половинки да тогда их начисто и обточил. Живая ягодка-то вышла. Листочки тоже тонко из змеевки выточил, а на корешок ухитрился колючки тонехонькие пристроить. Однем словом, сортовая работа. В каждой ягодке ровно зернышки видно и листочки живые, даже маленько с изъянами: на одном дырки жучком будто проколоты, на другом опять ржавые пятнышки пришлись. Ну как есть настоящие.
Данило с сыновьями хоть по другому камню работали, а тоже в этом деле понимали. И мать по камню рабатывала. Все налюбоваться не могут на Митюхину работу. И то им диво, что из простого змеевика да дорожного соку такая штука вышла. Мите и самому любо. Ну, как - работа! Тонкость. Ежели, кто понимает, конечно.
Из соку да змеевику Митя много потом делал. Семье-то шибко помог. Купцы, видишь, не обегали этой поделки, как за настоящий камень платили, и покупатель в первую голову Митюхину работу выхватывал, потому - на отличку. Митюха, значит, и гнал ягоду. И черемуху делал, и вишню, и спелый крыжовник, а первую веточку не продавал - себе оставил. Посыкался (намеревался. - Ред.) отдать девчонке одной, да все сумленье брало.
Девчонки, видишь, не отворачивались от Митюхина окошка. Он хоть горбатенький, а парень с разговором да выдумкой, и ремесло у него занятное, и не скупой: шаричков для бусок, бывало, горстью давал. Ну, девчонки нет-нет и подбегут, а у этой чаще всех заделье находилось перед окошком - зубами поблестеть, косой поиграть. Митюха и хотел отдать ей свою веточку, да все боялся:
- Еще на смех девчонку поднимут, а то и сама за обиду почтет.
А тот барин, из-за которого поворот жизни случился, все еще на земле пыхтел да отдувался. В том году он дочь свою просватал за какого-то там князя ли купца и придано ей собирал. Полевской приказчик и вздумал подслужиться. Митину-то веточку он видал и тоже, видно, понял, какая это штука. Вот и послал своих охлестов с наказом:
- Если отдавать не будет, отберите силой. Тем что? Дело привычное. Отобрали у Мити веточку, принесли, а приказчик ее в бархатну коробушечку. Как барин приехал в Полевую, приказчик сейчас:
Получите, сделайте милость, подарочек для невесты. Подходящая штучка.
Барин поглядел, тоже похвалил сперва-то, потом и спрашивает:
- Из каких камней делано и сколько камни стоят? Приказчик и отвечает:
- То и удивительно, что из самого простого материалу: из змеевику да шлаку. Тут барин сразу задохся:
- Что? Как? Из шлаку? Моей дочери?
Приказчик видит - неладно выходит, на мастера все поворотил:
- Это он, шельмец, мне подсунул, да еще насказал четвергов с неделю, а то бы я разве посмел. Барин, знай, хрипит:
- Мастера тащи! Тащи мастера!
Приволокли, понятно, Митюху, и, понимаешь, узнал ведь его барин.
"Это тот... в сапогах-то который..."
- Как ты смел?
С палкой на Митюху кинулся.
Митюха сперва и понять не может, потом раскумекал и прямо говорит:
- Приказчик у меня силом отобрал, пускай он и отвечает.
Только с барином какой разговор, все свое хрипит:- Я тебе покажу...
Потом схватил со стола веточку, хлоп ее на пол и давай-ко топтать. В пыль, понятно, раздавил.
Тут уж Митюху за живое взяло, затрясло даже. Оно и то сказать - кому полюбится, коли твою дорогую выдумку диким мясом раздавят.
Митюха схватил баринову палку за тонкий конец да как хряснет набалдашником по лбу, так барин на пол и сел и глаза выкатил.
И вот диво - в комнате приказчик был и прислужников сколько хочешь, а все как окаменели, - Митюхавышел и куда-то девался. Так и найти не могли, а поделку его и потом люди видали. Кто понимающий, те узнавали ее.
И еще заметочка вышла. Та девчонка, которая зубы-то мыла перед Митюхиным окошком, тоже потерялася, и тоже с концом.
Долго искали эту девчонку. Видно, рассудили по своему-то, что ее найти легче, потому - далеко женщина от своих мест уходить не привычна. На родителей ее наступали:
- Указывай место!
А толку все-таки не добились.
Данилу с сыновьями прижимали, конечно, да, видно, оброку большого пожалели, - отступили. А барин еще сколько-то задыхался, все-таки вскорости его жиром задавило.
Сказ впервые напечатан в газете "Уральский рабочий". 22 сентября 1940г.

Читать другие сказки Бажов